Дневник туриста, в неполных 40 лет осуществившего свою мечту – пеший поход по горам.

Стрельникова Руфия , Горный Алтай

Дневник туриста, в неполных 40 лет осуществившего свою мечту – пеший поход по горам.

С благодарностью организатору похода – Виктору Александровичу Кривичу и в память о его сыне Диме.


Алтай, 9-18 июля 2005 года
Команда - детско-взрослый коллектив «радиального» строения: руководитель «со родичи» (сын, внук, племянница), каждый родич со своим другом или подругой, плюс учительница сына - автор опусов.

Маршрут № 164. Тогусколь – Каракольские озёра, пеший.

10.07.05, первый день похода.

Алтай встретил ясным утром. Из тихого в раннее время Чемала мы поехали на «газели» до Эдигана. Дорога вдоль Катуни, как всегда мутной и быстрой, сплошь усеяна палаточными городками с машинами. Ближе к начальному пункту нашего похода по сторонам дороги стали подниматься горы, кое-где покрытые лесами, кое-где с выступами горных пород, некоторые из них возвышались над рекой почти отвесно. В просветах между береговыми скалами были видны гряды серо-зеленых хребтов, которые, прячась друг за друга, уходили вдаль.

В Эдигане выгрузились и на полянке под знакомыми березками у шумной речки позавтракали, впервые соорудив завтрак на костре. И вышли в путь.

Природа была благосклонна к нам – день был прохладный. Рюкзаки, конечно, были тяжелые, поэтому передышки через каждые 30 минут после очередного отрезка пути отсчитывала почти по минутам. Это не касалось наших юношей, которые убегали всякий раз далеко вперед. На одном из первых привалов мы полчаса наслаждались земляникой и клубникой, которыми была усеяна поляна.

До обеда шли по равнине, по широким ромашковым полям, сначала к ущелью, потом, войдя в него, вдоль горных речушек. На обед остановились прямо на дороге, прижавшейся к склону горы. К вечеру совершили первый подъем на 1800 метров. К тяжести наших рюкзаков прибавилась ещё жара: солнце, прятавшееся весь день в облаках, решило осветить это событие. Подъем в основном был пологий, но всё равно чувствовался. Всё скрашивали виды приближающихся гор; диковинные картины-коренья сваленных бурей кедров, обветренных и омытых дождями; переплетенные сосны, кедры, украшенные, как новогодние ели игрушками, свисающими гирляндами мха, и потому очень похожие на лиственницы.

Ночевать остановились в лесу, недалеко от места, где «били шишку» - там, под огромным кедром была большая куча ореховой шелухи, как определил В.А., прошлогодней, и костровище. Немного не дошли до долины, где, по словам встретившихся аборигенов, было конное пастбище, домик пастухов «с баней, горячительными и прохладительными напитками».

Нашу палатку-четырехместку ставили минут тридцать, изучая, что к чему и для чего. Палатку я прозвала дворцом, потому как места в ней рассчитывались явно не из расчёта хрупкого телосложения туристок. На высоте в таком просторном «доме» ночевать, мягко говоря, прохладно.

На следующий день нам предстояло одолеть перевал. Как оказалось, перевал – это не просто гряда гор, как я думала, а нижняя точка водораздела – горной цепи, разделяющей бассейны рек – приспособленная для перехода людьми и лошадьми.

11.07.05, день второй.

Утро встретило ярким горным солнцем. Пока мы просыпались, мимо нашего лагеря очень скоро прошагала какая-то туристическая группа. Собирались не спеша и потому вышли на 50 минут позже намеченного. И попали в долину – на первый взгляд, производившую впечатление плоской. На самом деле оказалось, что это и есть начало того самого подъема, о котором предупреждал нас Дима накануне (он вместе с мальчишками разведал вечером предстоявшую нам дорогу). Но подъем этот вначале не ощутим: идёшь себе по полю и идёшь, поглядываешь на горы, громоздящиеся вокруг. Вроде ничего не меняется, и только когда оглядываешься назад, на картину, оставшуюся позади… то видишь, что долина-то не плоская. За горами, которые были видимы из глубины долины, теперь, поднявшись выше, видишь другие горы, которые тонут в синеве, поднимаешься ещё выше – открывается новая полоса гор в туманной дали. Как потом сравнил В.А., этот путь – подъем в гору - как человеческая жизнь: когда находишься в долине, видишь только небольшой круг, которым она замыкается, окружающие горы кажутся самыми красивыми и высокими – как всё в детстве; поднимаешься выше – как в юности – открываются новые дали, горизонт расширяется; а в зрелой жизни достигаешь вершин и – начинаешь видеть не только тебя окружающее, но и то, что стоит за ним, охватывать взором и мыслями многое и самое важное.

Подъем из долины перешел в лесную, круто уходящую вверх тропу и вывел нас на голец – пологое ровное место в горах, обычно перед перевалом, на высоте, где уже не растет лес. Здесь и располагался тот самый домик с баней, о котором нам говорили вчерашние конники. Кроме домика здесь были устроены навесы для туристов, одними из которых оказалась группа из Томска, которая утром прошла мимо нашей стоянки.

По алтайской традиции мы поприветствовали друг друга и, не задерживаясь, пошли дальше. По долине, где «на камнях росли деревья» - красавцы-кедры на голых каменных глыбах, по болотцу – первому испытанию нашей обуви, мимо кедров с шарообразной кроной, словно подстриженной садовником – к подошве перевала. Там я впервые увидела настоящие альпийские горки (вот почему они так называются!) – это осыпь разного размера камней, поросших красным, желто-зеленым, изумрудным лишайником и мхом, каждый из которых окаймлен сиренево-розовым цветущим баданом, ярко-синими цветами, похожими на подснежник водосбором – и вся рабатка - в ярком ожерелье сочно-зеленых зарослей карликовой березы.

Как только прошли последние деревья, росшие на склоне, остановились перед самым перевалом на привал, прямо на камнях пообедали сухим пайком. Здесь нужно сказать о замечательном нашем со-туристе Саше, чье чувство юмора и простота украшали наш поход не меньше, чем живописные горы. Поднимаясь на этот перевал, он, как и я, не оставил без внимания заросли цветущего бадана, заметив: «А бадана-то здесь… как капусты!» На привале оказалось, что вследствие неправильной упаковки крупы и сахара, которые он нес в целлофановых пакетах без тканевых мешков, он половину продовольствия рассыпал, и В.А. стал распекать его, подчеркивая, что все продукты рассчитаны по граммам, и теперь придется ограничить питание. Услышав про граммы, Саша вдруг радостно сообщает: «Так я вместо 300 грамм по полкило и крупы, и сахара взял!»

И вот, наконец, перевал – настоящая тундровая растительность: поля карликовой березы и можжевельника среди каменистых троп. Здесь мы вновь встретились с томичами и расстались уже насовсем: они возвращались назад. А мы полюбовались на снеговые плешины горы Таманьол издали и начали спуск. В.А., озирая потемневшее небо, торопился уйти с неприветливого, продуваемого ветром голого перевала, объясняя, что самое страшное в походе – остаться в непогоду на перевале, когда в двух шагах ничего не видать, где нет ни дров, ни воды, ни укрытия. Поэтому-то он строго отнесся к выходке Наташи, пустившейся самовольно в путешествие по близлежащим высоткам на перевале.

Спуск с перевала шел через удивительной красоты альпийский луг и речушку, то появляющуюся в камнях, то теряющуюся в них. (Позже я узнала, что это была долина девяти озёр – «Тогусколь», действительно, невдалеке виднелась пара озёр). Мы шли с Дашей и говорили о её поездке в Финляндию и о нашем походе, дивились красоте мест. С одной стороны спуск уходил в зеленое ущелье, а с другой раскинулась равнина, на которой синело озеро, оказавшееся истоком реки Чемал, к самому началу которой мы и вышли. Перешли Чемал вброд, полюбовались на его бурное течение в цветущих берегах и пошли по лугу к речке Тогусколь. По дороге нас обогнала группа каякеров с проводниками, шедших к Сумульте для сплава.

На берегу Тогускола по соседству с каякерами мы остановились на ночевку. Этот вечер ознаменовался: 1) разгадкой системы соединения тента и палатки – Наташа увидела в этих приспособах обычные пуговицы, что позволило сократить время установки на минут пятнадцать; 2) после ужина мы попели песни; 3) когда легли спать, начался сильный дождь с градом и выпал снег! Радости детей не было предела.

12.07.05, третий день похода.

Следующим свежим горным утром вышли в путь на второй перевал и стало понятно, зачем нужны сапоги, о необходимости которых говорил предупредительный Дима. А также то, что означает слово «бродить» - перейти вброд несколько раз одну и ту же речку, петляющую по ущелью. Пока шли к перевалу вдоль реки Сайганош, любовались снежными «линзами» и водопадным ручьем на горном склоне с правой стороны. До одной из них мы-таки в этот раз добрались и даже сфотографировались. Потом по такой же снежной глыбе перешли перевал, высота которого достигла 2.360, но это мелочи. То, что открылось глазам за перевалом – вот это сказка!

На крутом спуске с горы на фоне снежного склона с вершины падал ручей, по каменистым берегам которого в зелени бадана и травы синели водосборы, горели «огоньки», каменистая осыпь, расцвеченная мхом, уходила в темно-зеленое ущелье. Спуск был действительно крутой: длиной 50 м и высотой 150 м, поэтому часть его спускались по веревке.

Поход по ущелью напоминал шествие по волшебному дремучему лесу, где за непролазной стеной лиственниц слышался шум реки, в просветах мелькали струи водопада, где необычайной красоты кедры обвивали своими могучими корнями, как спруты своими щупальцами, огромные гранитные глыбы. Иногда тропинка петляла, огибая поваленные бурей деревья, чьи переплетенные перевитые корни, вымытые дождями и обветренные, вставали перед путникам как замысловатые скульптуры-панно. Над плоской поверхностью одного округлого валуна лиственница раскинула сеть своих корней, словно ограждая его от чужого прикосновения.

По ущелью вышли к Малой Сумульте, где нас догнала конная группа красноярцев. Немного отстав от них (мы же не кони), вышли к другому притоку Сумульты – Южеме, где и остановились на ночевку. Место было очень удобное и удачное: речка близко, под кедром костровище, бревна, место ровное – палатку поставили очень быстро. Рядом – кусты жимолости. После ужина долго сидели и слушали рассказ Даши о Финляндии.

13.07.05, четвертый день.

Ночью было холодно, температура опустилась до + 4, мы замерзли в своей палатке. Но утро встретило ярким палящим солнцем. Вышли по времени и пошли вдоль Южеме к горе Альбаган – самой высокой точке нашего маршрута. По левой стороне нашего пути тянулся луговой склон, справа – лесистый. В низине вилась река. Шли около 10 километров под солнцепеком, пробираясь в зарослях карликовой березы, через ручьи и болотца. Луговой склон со временем перешел в череду редких зарослей кедров и салатного цвета пятен курумов – осыпей крупных камней. Справа выступили каменные отвесные склоны с красноватыми осыпями мелкого камня – сигналом залежей ртути или железа, по словам В.А.

На привале – без единого дерева месте - в самый зной от солнечного удара меня спасла речка: я умылась её водой и смочила волосы, а потом упала под кусты, потому что только лежа можно было оказаться в их тени. Как по желанию, в послеобеденное время жгучее солнце затянулось дымкой, тем не менее кроссовки, промоченные в речушке (хотелось испытать на себе ходьбу по пересеченной местности в мокрой обуви – не понравилось) и привязанные к рюкзаку, высохли за час.

Изнурительное пробирание по конным тропам, где едва ли не единственным развлечением стали два водопада (на горном склоне и на реке), закончилось удивительным перевалом, который алтайцы называют «щелью». Как сказал В.А. мы пришли в «край диких скал», разумея под этим окружавшие нас совершенно голые, без растительности, горы. На Алтае граница такого «края» начинается на высоте 2.200 – 2.300 метров, на Кавказе, например, гораздо выше, так как там тепло.

Узкому проходу в горных скалах предшествовал лунный пейзаж: валуны разной формы и размера, но все одинакового цвета – зеленовато-фосфорного оттенка - беспорядочно разбросанные по склону. Три камня один меньше другого, расположенные друг за другом, напоминали цепочку развития черепахи, от зародыша к взрослой особи. Невдалеке мерцала гладь небольшого озера. Эту картину дополняла морена – горный склон, представляющий сплошь коричнево-красную каменистую осыпь с хорошо видной горизонтальной линией, указывающей на границу стаявшего ледника. Лунный перевал-щель венчала большая снежная линза-горка, по которой с восторгом, визгом и смехом прокатилась молодежь.

Спускались по турам – каменным меткам, сложенным на верху больших глыб, и указывающих на тропу, так как на камнях не видно следов ни коней, ни тем более людей и трудно разобрать, где идет тропа. Слева осталось озеро, из которого вытекала речка и водопадом стекала в долину, куда мы и устремились на ночлег.

Нужно сказать, что день этот по многим критериям был критический. Чего стоило одно желание детей искупаться в этом озере, и их попытка совершить это после ужина. А установка палатки - нежелание одних учитывать габариты палаток при выборе места, и других – «губить» мох для подстилки в палатку. Зато купание в реке и гуляние по мху – звездчатым куполам, в котором утопаешь по лодыжку – так он мягок и пышен, а вкупе вечерние посиделки с пением песен сняли это напряжение. Вечер был удивительно теплый, может, оттого что я «сгорела», впервые в жизни – от ушей до носа. Напротив палатки высились горы с «кулуарами» - складками гор, в которых лежит снег, шумела речка, заросшая карликовой березой и ивой, мшистые полянки с маленькими прудиками с теплой водой. Погрозился дождь - за перевалом, откуда мы пришли, прогремел гром, но всё обошлось. В этот день мы не встретили на своём пути ни одного человека.

14.07.05, четверг, пятый день похода.

Ночью был дождь, небольшой, и было тепло. Два наших туриста – отчаянные парни – ночевали под огромным кедром. Мои часы ночью остановились, и, когда я проснулась, чтобы дежурить, не знала, сколько времени, как оказалось, было 5.30. Пасмурным утром мы вышли со стоянки и пошли вдоль реки. Среди, казалось бы, ровной, ничем не примечательной долины вдруг вышли на группу живописных озер, спрятавшихся в каменных чашах. За ними начиналась долина реки Уймень, дорога по которой представляла собой уже привычные болота, камни и броды. Поднялись по горкам и вышли к склону перевала, который оказался сначала полем с карликовыми деревцами и широкой грязной дорогой, местами переходящей в месиво. Удивительно то, что Маша смогла пройти эту часть дороги, не намочив кроссовок. Потом это поле, издали выглядевшее как красивое, ровное, зеленое, незаметно перешло в совсем не красивое, но настоящее болото – трясину, которое простиралось на 2 склона горы – холма. По этой вязкой «няше» мы шли часа три, оступаясь на кочках тонкой болотной травы. Увязая, опасались расстаться со своей промокшей обувью насовсем. Цеплялись за редкие кривые изогнутые деревца в надежде обрести опору. Мелкий моросящий дождь, у которого не было ни начала, ни конца, был достойным сопровождением этой части пути. Мне почему-то вспомнились эпизоды военных фильмов, где солдаты тащаться по нечто подобному и иногда топнут. К чему бы это? В этот не самый легкий момент мы, как оказалось позже, сбились со своей тропы.

Выйдя к реке Кубе, поднялись на берег в поисках места для обеда. Здесь, недалеко от топи, неожиданно было увидеть целый отряд из человек 20, к тому же наших земляков, (они были из НЭТИ), один из которых оказался знакомым Даши. Провожая долгим взглядом их резвый твердый шаг, Дима вздохнул: «А им-то ещё идти по болоту».

Когда поднялись повыше, не могла не оглянуться на пройденный путь: болото – огромное зеленое выпуклое поле – простиралось на склоне противоположной горы. От того, что оно было уже позади, на душе и на плечах легчало.

После тягостного хлюпания по жиже и похода по долине в неизвестном направлении (руководители группы определили «де факто», что мы заблудились), всем вдруг захотелось чего-то необыкновенного: девушки размечтались о принце на белом коне. Оно и понятно – никакой другой «иноходец», будь он четырех мостов и больше, им бы в тот момент не помог. Я тоже мечтала. От большей части группы утаили наше «приключение», дабы не вносить сумятицу в наши и без того неустойчивые ряды.

К вечеру выглянуло солнце, и мы, приободренные, остановились на привале у речушки по соседству с могучими кедрами. Когда перед ужином объявили об изменении маршрута и вопрос стоял о том, идти или нет на Караколы, отчаянные головы отделились и в еде, но за добавкой пришли. Надо сказать, что отсутствие чувства юмора и мальчишеский максимализм, не управляемый взрослыми, вносил диссонанс в наше сосуществование с природой. Пользуясь тем, что есть свободное время, речка поблизости и жаркое солнце, все занялись стиркой и сушкой промокших вещей. Залегши в палатку, долго разговаривали с Дашей о Школе, она переживала отделение мальчишек от «общего котла».

P.S. Да, болото оказалось по-настоящему коварным. Дима-то, может, и на счастье нашел подкову, но мы то свернули вправо по ошибке.

15.07.05, шестой день похода.

Ночью был дождь. И мне приснились сны. Утро было солнечным, ярким, и это радовало. Но стало грустно: я заскучала по дому. Вышли в путь, и на ближайшем склоне потеряли тропу. Трава была высокая, и тропинки, разбежавшиеся по склону, терялись в ней. А мы – в тропинках. Увидев вдали избушку, направились к ней. Одинокий домик, издали казавшийся живым и жилым, оказался заброшенным, с наполовину разрушенными сенями, доски с которых проходящие туристы снимали на костер. Воспользовавшись удобным местом - в двух шагах был родник, который пробиваясь к свету, рождал множество маленьких земляных пузырьков - В.А. решил сделать привал, и, пока мы пытались разжечь костер, он с мальчишками пошел на поиски тропы. Костер, как всегда, у нас не разгорался. На нашу радость, вдали мы заметили конников. Обед, который мы всё же приготовили на разожженном В.А. костре, конфеты и указатель «На Чемал», который дети, дурачась, соорудили из подвернувшихся материалов, воодушевили нас. В то время как окружающая природа навевала тревогу: величественные горы, со склонами, покрытыми темными густыми лесами, тянулись в даль, недоступную взгляду; хмурые тучи, ходившие по небу, погружали в тень и без того не внушавшие своим видом радость ущелья, солнце то и дело пропадало. На ум пришло определение «страна непуганых ворон».

По конному пути вошли в долину и пошли по ней вглубь. Перед нами открывалось широкое и темное ущелье. Горы, высившиеся с обеих сторон казались мрачными и безжизненными – так густо они были покрыты лесами и так бесконечно однообразно уходили в даль, где горные цепи тонули в сизой дымке. Наш маршрут, с которого мы сбились на болоте, оказывается, должен был проходить по этому ущелью. Я представила это возможное движение по бездонному глухому ущелью – и обрадовалась, что это не случилось. Сейчас наш путь лежал вдоль крутого склона горы, поросшего травой и кустарником. Неожиданно тропинка повернула и стала взбираться на почти отвесную стену. Если бы мы не шли друг за другом, то можно было бы пройти мимо поворота: узкой каменная ниточка тропы была едва приметна в густой высокой траве.

Вид, открывшийся с перевала, был удивительным – внизу простирались разрезы ущелий и темно-зеленые складки горных цепей. Где-то на этом пути, на каменистой тропе, Дима, шедший впереди всех вместе с отцом, который теперь, после случившегося на болоте, строго запретил убегать мальчишкам вперёд, нашел вторую подкову, но теперь совсем новенькую, блестящую. Эта подкова стала настоящим яблоком раздора: все, кому не лень, просили у Димки продать её, обменять, подарить. На что Дима, немного поторговавшись, неизменно отвечал отказом. В общем, дети обзавидовались привалившему «Диминому счастью» и даже банальность вроде «дуракам везёт» их не успокоила.

Подъём пошел ещё выше, огибая гору и выводя нас на другую её сторону, где мы спустились к двум речкам, на одной из которых был водопад.

В.А. узнал дорогу на Караколы и определил направление – Каменные замки, до которых было 4 часа пути. Молодежь размечталась дойти до Замков, но начавшийся дождь разрушил наполеоновские планы, и мы, перейдя небольшую речку, стали на ночлег на большой ровной лужайке. Места под палатки было больше чем достаточно, но ставить их пришлось под дождем. Он скоро закончился, на душе стало светлее и, если бы не заупрямившиеся Кирилл и Саша, отделившиеся демонстративно от группы, то было бы замечательно.

Вечером я заскучала по Серёже и маме, хотелось поскорее домой. Но как пойдет наш путь дальше – не знала. Завтра нас ожидал ещё один перевал и Каменные Замки. А дальше, как говорил В.А., либо прямиком 20 км до Эликмонара, либо на Караколы – два часа пути. Конечно, очень хотелось дойти до озер – ведь это была одна из моих целей похода, но народ нашего маленького отряда был настроен патриотично – всем хотелось уже не красот, а домашней вольницы и комфорта. Даже Даша, державшаяся весь поход мужественно и бодро, глядя на отбивающихся пацанов и торопившихся на работу студенток, тоже стала помышлять о сокращении пути.

16.07.05, суббота, седьмой день похода.

Утро встретило солнечно. Разговор «по душам» с мальчишками накануне вечером дал свои плоды – ночевали они в палатке. Вышли рано – в 8.30 и пошли в обход правой горы на Каменные Замки. Долго плутали по полю, то теряя, то находя тропу, ориентируясь на видневшийся впереди подъём. Пока шли по полю, Каменные Замки – отвесные, выглаженные ветрами скалы на плоской вершине небольшой горы и производившие впечатление творений рук человеческих – раскрывались перед нашим взором всё больше. Но лучший их вид был в начале обзора, который я так и не сняла.

На перевале было холодно, +10, и там бродило стадо яков, так просто и буднично, как очередная туристическая группа. Они удивленно и спокойно взирали на нас до тех пор, пока наши фотографы, пожелавшие запечатлеть столь редких «туристов», не захотели подойти к ним поближе. Увидев их приближение, яки стали отходить, с достоинством, медленно, но верно, так, что сфотографировать их ближе не удалось. Отсюда, с перевала были видны с одной стороны Замки, которые мы прошли и с другой – путь на Каракольские озера. Здесь на крутом обрыве, под которым лежали Верхние озера (пятое -седьмое), мы сфотографировались. Ближнее к нам озеро с высоты было необычайно красиво. Ветер проносил над ним облако – и синь темнела в зеленой оправе берегов, выглядывало солнце – и под его лучами вода становилась изумрудной и прозрачной так, что было видно дно.

Отсюда за площадкой, уставленной турами, и облаками, плывшими прямо над головами, начинался спуск к нижним Каракольским озерам, где нам стали попадаться всё чаще и чаще туристы и просто отдыхающие.

Озера, к которым мы спустились, отличались такой величественно-спокойной зеркальной гладью, что казалось, они нарисованы на картине. В одном из озер мальчишки решили искупаться. Из воды, температура которой, как и во всех алтайских горных речушках, +5, они вылетели, не пробыв и минуты.

Дальше – от озер – шла широкая тропа-«лестница», которая образовалась за счёт вышедших на поверхность корней сосен и лиственниц, отшлифованных ногами туристов и усыпанных хвоей так, что приходилось в течение двух часов спуска быть осторожным, чтоб не поскользнуться.

Остаток спуска шел вдоль речки с вывороченными в последнюю бурю (как раз в ту ночь, когда в горах выпал снег) деревьями и разрушенными бродами. Идти по почти ровной дороге было легче, но общее время спуска – 6 часов, конечно, впечатлило.

На всем пути спуска несколько раз встретились туристы и отдыхающие. Странная закономерность: чем мы, и они соответственно, были выше, тем они были проще, не стеснялись спросить, как долго ещё подниматься, и недвусмысленно выразить свое отношение к смыслу нашего ответа. Те туристы, что встретились у самого подножия шли пока ещё с воодушевлением и гордо, парочки в обнимку, этот вид и экипировка (босоножки, сумочки через плечо), свидетельствовали о том, что желающие полюбоваться красотой Каракольских озёр, явно не представляют, чего это будет стоить. И судя по всему, гиды тактично не упоминают о нефинансовых издержках и технических нюансах приобщения к этой алтайской достопримечательности
Итак, спустившись к подножию Каракол, мы нашли несколько машин, ожидающих туристов сверху, для того чтобы увезти их в Эликмонар, до конечного пункта нашего похода. Наша группа разделилась надвое: Наташе нужно было лететь в Питер на работу, и она хотела успеть на автобус, уходящий в Новосибирск вечером. Маша засобиралась вместе с подругой. А мальчишки – вместе с ними. Идти 25 км до поселка им не хотелось. Даша, огорченная их отъездом, тоже рвалась уехать, но осталась. Да и верно: как можно было оставить Кривичей, которые нас взяли в поход. Нас осталось четверо. Мы поужинали и заночевали в их палатке – второй раз за весь поход в тепле.

17.07.05, воскресенье, восьмой день похода.

Утром двинулись в путь, я - почти налегке. Даша упорно несла палатку, и отдала только на вокзале в Чемале, сделав при этом несколько курбетов и фуэте, означающих, видимо, «Я это сделала!»

Дорога к Эликмонару шла почти по равнине, но было несколько речек, которые пришлось переходить вброд, и так как они были уже довольно широки, но всё так же холодны, то Диме приходилось носить нам с Дашей по очереди свои высокие с раструбами сапоги. Нам повстречалось несколько грузовых машин, в кузовах которых сидели ехавшие отдохнуть(?) люди, большинство из них с сочувствием смотрели на нас и наши рюкзаки, не представляя ещё, что ожидает их самих.

На зимовье Дашу впечатлил процесс подковывания лошади. Встретился детский туристический отряд.

Ближе к полудню стал накрапывать дождь, снова выглянуло солнце. Создавалось впечатление, что расстояние не сокращается, хотя прошли мы уже километров 12.

Шофёр, обгонявший нас на грузовой машине, остановился, поинтересовавшись, куда идём. Оказалось, что до поселка ещё 18 км, это было больше, чем мы ожидали. Увидев наши растерянные лица, он предложил подвезти. Мужчины посмотрели на нас. Мы переглянулись с Дашей и – решили ехать.

На одном из поворотов он нас высадил, чтобы заехать в лес за рабочими, собирающими мох для строительства. Когда мы снова забрались в кузов машины, то утонули в пружинящей зелени. Ехать, покачиваясь на упругом, мягком мхе, когда машины переезжала через гремевшие валунами речки, когда по тенту стал постукивать в очередной раз дождь, за бортом виднелись огромные лужи и сваленные деревья – было настоящим удовольствием. Особенно при мысли о том, что весь этот путь нам предстояло идти пешком.

Итак, мы прибыли в Эликмонар, оттуда уехали в Чемал, чтобы наверняка сесть в автобус. И ночью выехали в Н-ск.

Тур окончен. Цели решены.

P.S. Фотографии, к сожалению, не все оцифрованы.